Автор: Равшанов Махмуд
УДК.812.102.
СИСТЕМНОЕ ИЗУЧЕНИЕ ТОПОНИМОВ ЦЕНТРАЛЬНОЙ АЗИИ
Махмуд Равшанов, Навоиского государственного горного и технологического университета, Республики Узбекистан.
E—mail: mahmudravshanov@rambler.ru
Аннотация
В данной статьи исследуются вопросы системность изучения топонимов Центральной Азии. Системное изучение топонимов Центральной Азии содержат исторические, этнографические и лингвистические данные. По этому мы ограничивались с изучением топонимов Центральной Азии в системнонм отношении.
С исторической и этнографической точки зрения древние культурные народы края – хоразмийцы, согдийцы, бактрийцы в лингвистическом отношении были иранскими народами. Характерно, что старые восточные авторы понимали под Ираном южную часть Средней Азии, а не современный Иран, известный под названием Фарса. И естественно, что древнейшие топонимические образования Средней Азии, создатели которых нам известны, являются ираноязычными.
Ключевые слова: этнография, история народов, государства Центральной Азии, сравнительно – исторические влияния языков.
The summary
In given articles are investigated questions systems studying toponyms the Central Asia. System studying toponims the Central Asia is contained by the historical, ethnographic and linguistic data. On it we were limited with studying toponyms the Central Asia in systems the relation.
From the historical and ethnographic point of view the ancient cultural people of edge –khorezms, sogds, bakteris in the linguistic relation were the Iranian people. It is characteristic that old east authors understood a southern part of Central Asia, instead of modern Iran known under the name of the Farce as Iran. And it is natural that the most ancient toponymic formations of Central Asia which founders to us are known, are language iranics.
Keywords: ethnography, history of the people, the states of the Central Asia, rather – historical influences of languages.
Центральная Азия имеет древнюю культуру, своими корнями уходящую в античное прошлое. Некоторые географические названия известны по древнейшим источникам двух- трехтысячелетней давности. Таковы Самарканд (Мараканд древних греков) , Хорезм, Ниса, Парапамиз и др. Все это позволяет говорить о большой мощности стратиграфической топонимической колонки, построение которой связано с трудными поисками ииранской ветви индоевропейской семьи. К первой относятся узбекский, туркменский, каракалпакский, киргизский, казахский и уйгурский языки, ко второй – таджикский, а также языки народов, проживающих в Горном Бадахшане (памирские). Многие географические названия легко объясняются при помощи лексики этих основных языков, причем топонимические образования, естественно, иногда выходят за пределы современных государственных или этнографических границ и проникают далеко в глубь иноязычных территорий. Так, таджикские топонимы можно найти на карте Узбекистана и Туркменистана, а узбекские и киргизские названия нередки в Таджикистане. Мы теперь хорошо знаем, что на значительной территории среднеазиатских республик, в том числе тюркоязычных, наиболее древним из опознаваемых топонимических пластов оказывается иранский.
Древние культурные народы края – хоразмийцы, согдийцы, бактрийцы в лингвистическом отношении были иранскими народами. Характерно, что старые восточные авторы понимали под Ираном южную часть Средней Азии, а не современный Иран, известный под названием Фарса. И естественно, что древнейшие топонимические образования Средней Азии, создатели которых нам известны, являются ираноязычными. Они сохранились в исходной или измененной форме повсеместно как на раввинах Турана, так и в горах Таджикистана, но их гораздо меньше во Внутреннем Тянь – Шане, а также в Казахстане.
Наибольший удельный вес иранских географических названий в топонимике Средней Азии наблюдается в Таджикистане, населенном таджиками, – одними из современных представителей иранских народов , живущих на широких просторах Евразии, от берегов Дуная и Черного моря до Монголии. Многочисленные таджикские топонимы вряд ли нуждаются в иллюстрациях. Вспомним хотя бы географические термины, присутствующие в географических названиях: об –«вода, река» (Сухроб, ягноб, Обихингоу, Анзоб, Варзоб и мн. Др.), кух – «гора» (Кухистан). Важно указать другое . многие названия согдийского, хорезмийского, тохарского, памирского, таджикского и персидского происхождения присущи другим государствам: в Туркмении Балхан, Муграб, Чарджоу, Бадхыз, кухитанг, Каахка; в Узбекистане Зарафшан, Лянгар; в Киргызистане Чарвак. В топонимию края таджикское слово прочно вошли Дарья, означающее «большая река», в персидском языке – «море». У киргизов Тянь-Шаня это слово имеет свою фонетическую форму – дайра. Таким обрзом, следует видеть два слоя иранских топонимов – древний и современный.
Можно упомянуть и греческие названия, возникшие в результате завоевательных походов Александра Македонского и последующих культурных связей между Средней Азией и Ближним Востоком. Но при этом следует помнить, что греческие авторы, рассказывающие о странах, лежащих на восток от Каспийского моря, приводили названия населенных мест, рек и гор в форме, какую многие исследователи считали исконно греческой. В действительности же в большинстве случаев такие географические названия были заимствованы греками из местной номенклатуры, но огречены. Поэтому более правильно в античных топонимах искать местные корни. Вспомним хотя бы такие гидронимы, как Окс т.е. Амударья, несомненно, из окуз, угуз, Яксарт. В литературе часто приводят название Икандеркуль, Искандердарья, к которым мы можем добавить ст. Искандер Ашхабадской ж.д. пос. Искандера ташкентской области, как сохранившиеся топонимические памятнике или отзвуки походов Александра Македонского. Но это трудно доказать, ибо, возможно, такие названия имеют сравнительно позднее происхождение и, как свидетельствует В.В. Бартольд, в средине ХХ века оз. Искандер не было известно под такимназванием.
Большой интерес вызывают и находки арабских топонимов, которые укоренились в современной географической номенклатуре. Пути проникновения арабских элементов исторически ясны, но недостаточно изучены конкретные условия закрепления их за теми или иными физико-географическими объектами или за населенными пунктами. Арабское завоевание было связано с распространением ислама; это позволило мусульманской мечети внедрить ряд арабских религиозных терминов в качестве названий населенных пунктов, «священных» мест, урочищ с могилами или кладбищами. Продолжавшиеся длительные связи среднеазиатских народов с мусульманскими странами Среднего и Ближнего Востока способствовали закреплению и дальнейшему распространению арабского элемента в топонимике Средней Азии и юга Казахстана.
В качестве примеров арабских географических названий можно привести следующие формы: Джебел в Туркменистане (араб. «гора»); Арсланбоб в Киргызистане (львиные ворота), сравним пролив Баб –эль – Мандеб – «ворота слез, опасный пролив», соединяющий Красное море с Индийским океаном; кишлак Пап в Узбекистане ( в прошлом _ Баб); развалины и равнина Мешхеди – и-Мисриян в западной части Туркмении, Гиссарский хребет, Гиссарская долина в Таджикистане. Широкое распространение получили арабские термины «рабад», «мазар», «махалля». Первоначально термин «рабад» употреблялся арабами, но потом он вошел в лексику таджикского и местных тюркских языков в смысле «городские стены и поселения с внешней их стороны, т.е. предместья». В.В. Бартольд видит различие между терминами «рабад» и «рабат», или «рибат». Последняя форма означала первоначально: «место, где привязывают коней, а позже – пограничный пост, укрепление, казарму охраны и, наконец, крепость». Таково происхождение названия города Кызыл – Арват, которое переводится в порядке народной этимологии с туркменского как «красная женщина», первоначальное название – Кызыл рабат, т.е «красная крепость». Мазар – «могила, надгробный памятник, гробница, кладбище» — термин, обычный в географических названиях всех пятигосударств, особенно в именах урочищ, реже – населенных мест. Махалля – наиболее часто формирующиеся названия населенных мест от Балканского полуострова до Казахстана и Западного Китая. Их основное значение – «селение, округ, квартал города».
Своеобразное сочетание тюркско-арабского топонима представляет ташсака – головное сооружение верхнехорезмской оросительной системы. Сака ( с арабского) – «орошать», в Туркестане употреблялось в смысле «голова канала, головное сооружение»; таш –камень. В бассейне Зарафшана один из каналов носит название Нарпай от нахр ( с арабского) река.
К арабским терминам, получившим отражение в топонимике следуетотнести и медресе (мусульманское учебное заведение). К религиозным названиям такого типа относятся следующие формы: г.Джалал – Абад – «слава , могущество, величие», гора Тахти- Сулейман – «трон Соломона», джалалабадский курорт Хазрет – Аюб – «праведный Иов» и др. Для обозначения некоторых среднеазиатских рек арабские географы пользовались своей номенклатурой, не получившей, однако, распространения в народе. Таковы имена Сейхун и Джейхун для Сырдарьи и Амударьи.
В самом конце Х в. Саманидское государство рушится под ударом тюркских кочевых народов. Проникновение тюркоязычных племен в Среднюю Азию началось гораздо раньше — еще в У1 в., победа же тюрков –Караханидов усилила этот процесс. Тюркские кочевые племена встретились здесь с местным земледельческим народом, что привело к смешению разных этических элементов. В этом процессе «формируется узбекский народ, вобравший в себя таким образом, как и другие народы Средней Азии, культурное наследие древних ее обитателей» (Гафуров, 1949). Как показал С.Караев, тюркские топонимы в Средней Азии фиксируются еще руническими памятниками: р. Йенчу (Сырдарья), ущелье Темир –Капыг (железные ворота). Многие географические названия упомянуты в словаре Махмуда Кашгарского (1Х в.) и в ряде арабских источников 1Х и Х вв.
Долгое время во многих районах Средней Азии можно было наблюдать явление двуязычия: население говорило на таджикском и узбекском языках, последний все больше распространялся в Бухаре и Фергане, хотя еще и в настоящее время владение этими двумя языками характерно для некоторой части населения Бухары, Самарканда, Ходжанта и других городов. В наше время тюркоязычные топонимические образования почти всюду – от Каспийского моря на западе и до Алтая и Тувы на востоке – весьма усмтойчивы и нередко определяют систему географических названий, исключая территорию Таджикистана без Памирского нагорья, дедоминируют киргизские топонимы.
Тюркская топонимика зародилась в условиях кочевого хозяйства, поэтому она обладает большим богатством и разнообразием. Отдельные географические понятия, связанные с использованием пастбищ и характеризующие ценность ландшафтов, с точки зрения скотовода, передаются не одним, а многими терминами, позволяющими оттенить их особенности. Дифференциация и специализация географических нарицательных терминов в тюркских и монгольских языках достигли высокого развития.
Вряд ли нужно останавливаться на примерах тюркской топонимии. Здесь только укажем, что часто термины фонетически существенно изменяются в разных местах Средней Азии в зависимости от тогогосударства, где они распространены. В Туркменистане «чай», в Узбекистане «тау» Киргизистане «сай» –«овраг, речка, особенно пересыхающая». В Туркменистане «даг», в Узбекистане «таг», в Киргизистане «ТОО», в Казахстане «тау» – «гора». В Туркменистане «Даш», «гумм», «гол», в Узбекистане «таш», «кум», «кул» – «камень, песок, озеро». Такие фонетические изменения весьма разнообразят топонимику Средней Азии и затрудняют унификацию номенклатуры на картах, вызывая сложные проблемы длянаименования объектов, протянувшихся в пределах двух или трехгосударств. Это могут быть реки или длинные хребеты.
Тюркские географические термины в ряде случаев наложились на таджикские, бытовавшие в народе. В этом отношении интересно указание В.Л. Вяткина (1921) на то, что громадное количество тюркских названий в долине Зарафшана возникла главным образом в Х1Х в. В результате в Средней Азии можно видеть двойную параллельную номенклатуру. В одних случаях сохраняется смысловое содержание названия (например, Сухроб и Кызылсу – «красная река»), в других случаях такой преемственности нет (Муграб и Аксу на Памире), наконец, иногда встречается наращивание тюркских и таджикских терминов в одном названии: Чарсу – «четыре воды, реки, потока», Сангудаг – «каменные горы», Баланди Киик – «высота козла», в которых первые элементы таджикские, вторые – тюркские.
Дальнейшее осложнение среднеазиатской топонимики происходит в результате появления монголов (Х111 в.) и последующего их господства. Анализ монгольских элементов в географической номенклатуре позволяет сделать следующий вывод: на западе влияние монгольских географических терминов оказалось минимальным, но на востоке оно заметнее в современных называниях. Монгольский язык в Средней Азии и Казахстане не стал языком народа, поэтому монгольская топонимика в общем представлена здесь довольно слабо, но там, где она есть, вскрывается без труда. Это прежде всего относится к Киргизистану и частично к Казахстану, в которых больше, чем в каком – либо другой республике, бытует монгольская топонимика. Этому способствовал известный исторический факт. Киргизский язык формировался в непосредственной близости от областей Центральной Азии, где происходило зарождение монгольского народа и языка. Естественно, такое соседство привело к ряду заимствований и в географической терминологии, порой оказывавшейся родственной или одинаковой. Более того, некоторые монгольские термины вошли уже в лексику киргизского языка как свои.
Монгольские географические термины и названия отмечены и в более далеких от Монголии странах, как, например в Курдистане. Наконец , наиболее верхним слоем стратиграфической колонки следует считать славянский топонимический горизонт, в данном случае русский и украинский. Славянские географические названия внедрялись в топонимику Средней Азии и Казахстана несколькими путям, от чегонельзя поставить знака равенства между всеми топонимами этой группы, так как условия их формирования и закрепления были различны. Во время колониальной положения в Туркестане в состав Российской империи многие названия возникли в результате административного воздействия. В первую очередь это касается наименования железнодорожных станций и некоторых городов. В ряде случаев такие русские названия имели параллельные местные формы, сорхранившимися и по сие время. Другой путь возникновения русского или украинского названия связан с переселением крестьянства из России и Украины в некоторые районы Средней Азии. Наиболее полно этот процесс прослеживается в Киргизистане. Так появились на картах названия «Семипалатинск», «Петропавловск», «Покровка», «Быстровка», «Ивановка», Семеновка и т.д. есть еще один путь закрепления русских топонимов, при котором они рождались в результате процесса исследования природы и хозяйства Туркестана в Х1Х и начале ХХ в. Экспедиции Александра Бековича при обследовании берегов Каспийского моря нанесла на карту в 1715 г. залив у «Красных вод», откуда произошло название «Красноводск», местное же название _ «шакадам» – «ступня (шаг) шаха». В 1878 г. Исследователь горной Средней Азии В.Ф. Ошанин назвал именем Федченко самый большой ледник. К той же категории относятся названия: Семеновский мост в Боамском ущелье, ледник Абрамова, пик Евгении Корженевской. Обручевская степь в Туркмении, хр. Петра Первого и другие, подобные этим, а также новое образование – пик Победы.
Многие русские названия закреплялись в результате постановлений или приказов царской админстрации в Туркестане: Владыкино, Вревское, хилково, Ломакино, Мельниково, Ванновский, Пески, Перевал, Белозерский и др.
Безспорно, такой тип топонимических образований, как правило, плохо усваивается местным населением. По этому поводу Н.П. Архангельский (1935) пишет: «Географическая номенклатура Средней Азии, выработанная на русском языке в царское время , отнюдь не является зеркальным отображением тех названий географических объектов, которые приняты у местного населения».
В ряде случаев неместные названия адаптируются коренными жителями сообразно с законами своего языка. Интересен и обратный процесс образования русских названий из местных топонимов методом калькт: Семиречье из Джетысу, Беловодское из Аксу. На этой почве возникли и типичные примеры народной этимологии: тюркское саз – «болото, топкое место», но русское – деревня Сазановка (ныне Ананьево), что ассоциируется уже с рыбой сазан либо с фамилией Сазанов.
После Октябрского переворота в 1917 г. процесс переименований и наименований новостроек захватил и Среднюю Азию. На ее территории можно видеть большое количество городов, которых раньше не было, горных промыслов, разрабатываемых месторождений и, конечно, колхозов, получивших различные новые наименования. При этом интересно отметить, что они оказались весьма разноязычными вообще и даже в одном топониме: Целиноград, Колхозобод, Комсомолабад, Большевик, Октябрьское Кызылшарк (красный восток), Небит –даг, Янги Юль (новый путь), Ленинабад.
Географическая наука в целях систематизации физико-географических районов ландшафтных областей, отличия одноименных названий для разных объектов пошла по пути наращивания прилагательных и приставок, принимаемых и среднеазиатскими географами. Так появились названия: Заалайский хребет, туркменские Каракумы, Западный Узбой, Келифский Узбой, Сырдарьинский Каратау. Приведенная стратиграфическая колонка имеет в основании загадочный субстратный горизонт, до настоящего времени почти не тронутый топонимистами. Изучение его – дело исключительно сложное, требует хорошего знания древних индоевропейских элементов и, может быть, еще других языковых наслоений, не известных нам. Многие древние города, история которых уходит за пределы нашей эры, и крупные реки несут названия, до сих пор не получившие хоть мало-мальски удовлетворительной этимологии. Известно, что р.Амудаорья получила свое названиеот г. Амуль повторяется и в Иране. А что значит этот топоним? Неизвестно . то же самое можно сказать о гидронимах Иртыш, Иргиз.
Город Самарканд. Как только ни объясняли его этимологию! Но ни одного обоснованного исследования о ней пока нет. Между тем это один из древнейших городов мира, заслуживающий особого внимания. У Махмуда Кащгарского можно встретить подкупающую этимологию: Самарканд из Семизканд, т.е. «толстый, полный, тучный». Однако нельзя забывать, что средневековые авторы в не меньшей мере, а в большей, чем современные, оказывались в плену народной этимологии. Может быть, более справедливо сблизить самар с иранским асмара – «каменный», но и это пока не аргументировано историческими данными. Что значит имя древнего города Хива? Это тоже остается вопросом.
Без сомнения, субстратная топонимия четко проявляется в Средней Азии и Казахстане, но она, видимо, так же неоднородна: индоевропейские элементы в ней ясны. Но одновременно очевидно, что особенно справедливо для Северного и Северо-Восточного Казахстана, и наличие угорского и самодийского слоев, к изучению которых практически еще не приступили. Тюркские топонимы – самые распространенные в Средней Азии и Казахстане. Примеры их бесконечны, они наблюдаются и на географических картах соседних стран — Ирана, Афганистана, Китая. Изучение тюркской топонимии продвинулось далеко вперед благодаря работам, главным образом, среднеазиатских ученых. И несмотря на это, здесь еще большое поле деятельности.
Нередко географических названия формируются с участием местных географических терминов и этнонимов, что легко понять, учитывая этническую пестроту и исторически сложившееся деление отдельных народов на племена. Таким образом, имена народностей, племен, родов также следует включить в круг внимания топонимиста. Примеры многочисленны: г. Кунград или кишлак Уйгурсай в Узбекистане, колодец Шиих или кишлак Мукры в Туркмении, хр. Моголтау в Таджикистане, Киргизский хребет, с. Сарык – могол, р. Суек в Киргизии и т.д.
С.Караев (1972а) показал весьма большое значение этнонимов в формировании географических названий Узбекистана, среди которых обычны имена тюркских племен, родов, более мелких родовых подразделений. Особенно много таких топонимов в Зарафшанской долине и на юге республики. Среди них Буркут, Гурлан, Мангит, Кипчак, Корлук, Курама и т.д. О значении народных географических терминов в топонимии было достаточно подробно сказано ранее. Здесь укажем только на большое распространение в оронимии Средней Азии типологических терминов, выступающих в наши дни в виде собственных названий. К этой группе оронимов следует отнести многичисленные Каратау, Актаг, Алатау, Каратау – дословно «черные горы», но в действительности пустынные, сухие горы, лишенные высотной поясности. В Гоби параллельная форма Хараул (а). нередки оронимы Чельтаг или Куруктаг, т.е. «пустынные или сухие горы». Актаг – «белые горы», т.е. высокогорный белок, горы с вечноснежными вершинами. В литературе отмечена форма Эктаг — _Алтай, т.е. белогорный Алтай. Алатау – обычный ороним на Тянь –Шане. Подобные оронимы присущи только типу гор с вечноснежным покровом и высотной поясностью. Алатау – дословно «пестрые горы».
Очень большая группа топонимов, особенно названий населенных пунктов, образуется при помощи личных имен. Исторически это либо первые поселенцы, либо феодалы, баи, шахи, эмиры, собственники колодцов, отдельных земльных наделов, либо святые, почитаемые лица, поэты, ученые. Поэтому не случайно на карте Средней Азии можно видеть горы Тахти Сулаймон, оз Искандеркуль, города Абай, Джамбул, Байрам-Али, навои, Тактогул, Айни, Пржевальск, Ленинабад. Отметим еще некоторые особенности топонимии Средней Азии и Казахстана. Очень распространено явление частой изменчивости названий одной и той же реки. Река называется по-иному, принимая большой приток, при смене направления долины или ее рельефа. Эта особенность характерна для громадных азиатских территорий от Босфора до берегов Тихого океана: в Турции, Иране, на Кавказе, в Афганистане, Индии, Китае. В Средней Азии такая изменчивость усугубляется еще тем, что реки начинаются, текут и окончиваются в районах, населенных народами, говорящими на разных языках. Все это усложняет номенклатуру рек, делает ее громоздкой и трудной для запоминания.
Приведем следующие примеры. Река Чу в верховьях называется Караколом, после впадения р. Суек – Кочкором, последний, сливаясь с Джуванарыком, именуется Чу. Река Джумгал образуется после слияния Базартурука и Кызарта, а р. Кёкёмерен – из Сусамыра и Каракола, причем Сусамыра, который следует считать верховьем Кёкёмерена, в истоках имеет два названия – Алабель и Утмек. Классический пример изменений названия реки дает нам Амударья, которая составляется из Вахша и Пянджа. Вахш в свою очередь образуется Сурхобом, а Пяндж – реками Ваханом и Памиром. Меняют свои названия Зарафшан, Сырдарья, Чирчик, Мургаб памирский (Аксу, Мургаб, Бартанг) и много других рек. Также обычно для топонимии горной части обозначение одним именем даух или нескольких рек, стекающих с одного хребета в разные стороны и имеющих близкие истоки, примыкающие к одной и той же седловине или вершине. Такая картина наблюдается и в горах Центральной Азии. Объяснением этому может служить следующее обстоятельство: жители гор- казахи, киргизы и таджики – называют одним именем проход через горы. Горные тропы при подъеме на хребет приурочены обязательно к долинам рек. Следовательно, две реки и разделяющий их перевал носят одно название –название прохода. В следующем этот обычай распространяется и на реки, начинающиеся у какого – либо горного узла или выдающейся вершины, которая обращает на себя внимание и получает общее с рекой название. Если их много, то к основному названию прибавляется прилагательное. Так, в одном районе Кунгея берут начало шесть рек, все под названием Койсу – «овечья вода», но две из них, стекающие в противоположные стороны, имеют приставку орто – «средний»; две другие – приставку чон – «большой». Если же горы имеют название по реке, то прибавляется слово баш, бас – «голова, вершина».
Примеров одноименности рек, текущих в противоположные стороны, можно привести сотни. Отметим Каракол Чуйский и КАракол сусамырский, Шамси, карабалты, Аксу, Кегеты, стекающие как в южную сторону Киргисзкого хребта, так и на север. В Ферганском хребте две одноименные реки и перевал между ними называются Кугарт. В Заалайском хребете в массиве Корумды рождаются Кызылсу алайская и Кызылсу таримская. В Туркетанском хребте известны перевал и две противолежащие долины Шахристан. Нередко в Тянь-Шане и на Памире горы называются по реке, стекающей с них. Особенно это заметно во внутренних горных областях, где многогорье создает трудности в расчленении и наименовании отдельных частей. Так, во Внутреннем Тянь-Шане названия хребтов Кокшаал – Тау и Джумагултау произошли от названия рек. На Памире хр. Музкол получил название река, Ане наоборот, ибо смысловое содержание топонима позволяет это утверждать категорически. Таково же происхождение названия Зарафшанского и Алтайского хребтов, Таласского Алатау. Перенос названий рек на горы – явление, видимо, сравнительно позднее, так как местной номенклатуре вообще не свойственны названия гор в крупном плане (родовые), хребет имеет много местных, локальных имен (видовых), приуроченных к какой – либо вершине, массиву, группе пиков и т.д.
Многие названия основных горных хребтов, принятые в современной географии и картографии, возникли как искусственные книжные образования. В их основе, как правило, лежат местные географические термины или собственные географические названия отдельных сравнительно небольших топографических объектов. Другими словами, местное население первоначально пользовалось видовыми категориями, куда относятся имена отдельных приметных вершин, перевалов или рек, собирающих воды с тех или иных гор, а обобщение, пришедшее со временем, расширило рамки называемого объекта. К таким книжным оронимам, получившим признание со второй половины Х1Х в., можно отнести названия хребтов Алайского, Заалайского, Заилийского, Туркестанского, Феоганского, Зарафшанского, Гиссарского и мн. др.
Разберемся в них. Алайский и Заалайский хребты окаймляют Алайскую долину, название которой и распространилось на эти два высоких среднеазиатских хребта. П.П. Семенов – Тянь – Шанский во время своего тянь-шаньского путешествия увидел передовой хребт на юге от реки Или, т.е. за рекой Или по ходу маршрута экспедиции. Так возникло имя Заилийского Алатау. Туркестанский хребт стал именоваться по области Турктан – типичная русская оронимическая форма; Ферганский хребет – по Ферганской межгорной впадине, Зарафшанский – по р. Зарафшан, Гиссарский хребет – по лежащей на юг от него Гиссарской долине. В сущности к этой категории следует отнести и Тянь Шань – ороним, до настоящего времени бывший неизвестным местному населению – киргизам и казахам, населяющим эти горы. Здесь наблюдается интересное явление, при котором аборигены узнают название родных гор через европейскую картографию, через школу и уроки географии, через радио, телевидение и печать. В старых китайских географических источниках эта горная страна иногда именуется Цунлином, т.е. луковыми горами, иногда Бэйшанем, т.е. северными, в отличие от Куньлуня, который в этом случае оказывается южным хребтом. Такая оронимическая пара отражает восприятие гор жителями таримской впадины в Синьцзяне. А для оазисов Джунгарской впадины стена Тянь – Шаня оказывается Наньшанем, т.е. южными горами. В русской географической литературе ороним Тянь – Шань встречается уже в ХУ11 в., но широкое распространение получил только со второй половины Х1Х в. Тюркоязычные народы Внутренней Азии издавна называют эти горы Алатау или Алатоо и нередко Тенгритаг – «небесные горы». Ср. названияих главной вершины Хан-Тенгри – «царь неба». Поэтому следует признать китайскую форму Тянь – Шань не оригинальной, а калькой с тюркского Тенгритаг.
В среднеазиатской топонимии мы почти не знаем переноса названия реки на древнеие крупные города, как это обычно можно видеть в русской топонимии (Москва, Иркутск, Омск, Томск, Уральск и др.). такие образования в Средней Азии известны только для небольших населенных пунктов, например, в Кимргизии, где они получают названия по долинам, в которых располагаются. Наоборот, по крупным древним городам Средней Азии реки получили свои имена: Амударья, Гузардарья, Ходжакентдарья (Сырдарья), Намангансай, Андижансай, Талас, Теджен и др.
Изучая географическую терминологию Средней Азии, можно заметить большую специализацию элементов, оказавшихся ближе всего к производственной деятельности человека. В пустынях Каракумы и Кызылкум много терминов, относящихся к типам колодцев, формам рельефа
Песков. В горах Тянь –Шаня заметно разнообразие пастбищных терминов и слов, раскрывающих различия в горных ландшафтах, формах долин и перевалов. В долинах Таджикистана и Узбекистана отмечается большая детализация в ирригационных понятиях и терминах (арык, арна, яб, кяриз, бент и др.).
В географической номенклатуре Средней и Центральной Азии нередки такие названия, смысл которых кажется простым, но неоправданным с точки зрения соответствия географическим реалиям. Это вызывает сомнения в достоверности формальных переводов и требует ревизии. Нужны поиски удовлетворительных решений не только лингвистами, но и географами. В любой стране, в топонимии любой территории имеет место народная этимология. В ряде случаев она легко опознается, возникает исходная форма, которая сама по себе еще не позволяет понять истинное значение географического понятия. Но бывает и другая картина, когда первичный топоним, освобожденный от народной этимологии, помогает выяснить его подлинное значение. Что значит название «Кашкадарья»? Дословно – «лысая река», что неоправданно и звучит неожиданно странно. Между тем такой топоним не одинок. Как можно представить себе лысую воду, лысый источник? В этом нет смысла и географической логики. В названиях Кашкатау, Кашкакум, Кашкаашу значение «лысый» вполне оправданно. Кашкатау точно соответствует русскому «голец». Кашкакум – «голые, перевеваемые пески, не заросшие растительностью». У туркмен нередко Аккум. Кашкаашу –«обнаженный, открытый перевал». Можно ли оправдать перевод названия Кашкабулак как не заросший растительностью источник ? Мы знаем, что как раз у места выхода подземных вод всегда развивается растительность.
По всей вероятности, правильнее предположить два варианта объяснения слова «кашка» в гидронимах: б) «пересыхающий, голый». Это требует аргументации. Второе значение раскрылА.И. Попов, когда привел целый ряд параллелей из разных языков, главным образом, из финно-угорских; в марийском кокша – «лысый», кукшо – «сухой», куаш – «мелко»; у коми куш – «пустое, голое место». Ср. Кошкозеро, или Сухоозеро, Коськасъявр – «сухое озеро» и др. Но однакоизвестная река Кашкадарья в Узбекистане не имеет никакого отношения и к этому ряду. Данный гидроним возник по другой закономерности, типично народно-этимологической. Его исходная форма – таджикский топоним Кеш –и-Руд, т.е. «река города Кеш» (ныне Шахрисабз).
Еще пример, теперь по Центральной Азии. В Джунгарской Гоби, на южной границе МНР, протянулся высокий пустынно – степной хребет, монгольское названиякоторого «Байтаг – Богдо-Уул». Основа здесь тюркская – бай+таг, дальше тибетское богдо – «святой, священный» монгольское уул – «гора». Байтаг — как будто легко перевести «богатая гора». Но одновременно В.В. Радлов (1911) приводит казахское байтаг – «обширный, широко раскинутый, просторный», что вполне соответствует характеристике этого хребта.
В Юго-Западной Туркмении расположен небольшой городок Каракала – центр сухих субтропиков Средней Азии. Этимология напорашивается сама собой – «черная крепость», что может быть вполне оправданно в ряде случаев. Но местные туркмены говорят «Гаррыгала», а это уже иная форма и иной смысл – «старая крепость». Эти примеры позволяют утверждать, что даже в тех случаях, когда этимология кажется простой и вполне правдоподобной, обладающей определенным географическим смыслом, все же следует усомниться в ней и проверить на месте исходные ее формы, иначе исследователь – топонимист легко попадает в капкан народной этимологии. Махмуд Кашгарский объяснил гидроним Иртыш от эртишмак – «кто быстрее перейдет». Это типичная народная этимология. Нельзя забывать, что Иртыш не одинок в таком гидрохимическом ряду: Иртыш, Иргиз, Иркут, Иро, Ирсу, Иркуль.
В.В. Бартольд приводит название «Тюлькюбаш» для горы и селения (ныне поселок городского типа Тюлькубас Чимкентской области, Казахстан с прозрачной этимологией «лисья голова» и тут же рассказывает о домыслах местных жителей: что на горе некогда жил тюркский хан, почему правильнее нужно читать: Тюрку бас.
А вот несколько более сложный вопрос. В тюркской оронимии нередко можно встретить, казалось бы неоправданные, названия отдельных вершин или перевалов такого типа: Караайгыр, Бозайгыр, акбайтал. Что это такое? Почему гора носит название «черный жеребец», а перевал – «белая молодая кобыла»? В радловском словаре можно обнаружить много значений слова «айгыр» в тюркских языках, но ни одного нет такого, которое имело бы топонимическую семантику: грубость, ярость, темперамент, горячий, удалой, высокомерный, муж и т.д. Г.К. Конкашпаев (1963) остроумно предложил: «Айгыр – жеребец, в составе сложного географического названия приобретает значение «большой». Такое объяснение подкупает своей логичностью и простотой. Но как быть со словом «байтал» в топонимах? В словаре географических названий Киргизистана (Исаев и др.) оно неоднократно упоминается: Байтал, Байтал Баши, акбайтал, Алабайтал и т.д. одновременно встречается и другой вариант: р. Сары –Бия – «желтая кобылица» в бассейне Карадарьи. Можно ли во всех случаях считать, что байтал соответствует значению «кобыла», а айгыр означает «жеребец» ? Мы полагаем, что на этот вопрос ответить не просто без специального изучения. Нет ли в данных примерах народной этимологии? Нельзя ли видеть в «байтал» слово тал- «ива, тальник»? — ответить на это мы не беремся. Противоречия между общеприятыми этимологиями и географическими реалиями налицо.
В пользу предположения Г.К. Конкашпаева о значении слова «айгыр» – «жеребец», приобретающего в топонимии значение «большой», говорит следующий факт. В монгольских географических названиях «айгыр» заменяется словом «азрага», широко применяемом в оронимии и гораздо реже в гидронимии. Это уже говорит о том, что «айгыр» в порядке народной этимологии не мог заменить айрык – «развалина», иначе топоним был бы наиболее част в названиях рек и каналов. Между тем крайне интересным и проливающим свет на истинное значение топонима азрага оказывает монгольское словосочетание азраган бороо – «сильный дождь, ливень», тогда как бороо – просто «дождь». Об этом же пишет Э.В. Севеортян: айгыр (вторичные и переносные по происхождению значения)- «1 Темпераментный, горячий (туркм.); боевая, удалая, смелая женщина (ногайск) 2. Отличающийся большой величиной, крепостью, силой, властью (якут)». В качестве параллели приведу русское выражение «лошадиная доза», в котором прилагательное «лошадиная» выступает в значении «очень большая».
Значительная роль в образовании среднеазиатской топонимии принадлежит прилагательным, определяющим качество, цвет, положение географического объекта. Слова «ак», «кара», «Кызыл», «ала», «Сары», «кичи», «чон», «ката», «узун», «орто», «эски» и т.д. часты, очень часты в тюркских названиях. Всегда ли они определяют только одно обычное значение: белый, черный, красный, пестрый, желтый,, малый, большой, длинный, средний, старый – или в составе географического названия некоторые из этих прилагательных несут другую, специфически топонимическую нагрузку? В названиях типа Каратау, Алатау или Карасу прилагательные определяют типологическую категорию географического объекта. Напомним, что в бурятском языке слово «хара» употребляется для обозначения качества прозрачной, чистой воды. А.Н. Кононов считает, что в древних тюркских языках ак означало «течь», аксу – «текущая вода», а кара – «земля» и карасу – «земляная, т.е. родниковая вода». Казахский лингвист Е.Койчибаев (1965) доказывает, что многие цветовые обозначения имеют другое, нецветовое содержание. Но Г. Конкашпаев категорически возражает против такого тезиса, утверждая прямое соответствие цветовых прилагательных их основой семантике.
Интересен также анализ значения количественных топонимов. В Средней Азии они встречаются довольно часто: Джетысу, Пенде, Пяндж, Учтаган, Учкурган, Пенжикент, Чарджоу, Алты – Кудук, Алты – Кунгей, Еды – Адымлар, Джеты –Огуз, Джеты _Сандык, Тогуз – Торау, Онбир –Джилга, мингбулак, минкуш и т.д. В этих названиях фигирируют числительные: 3,5, 6,7, 9,11, 1000, особенно часто — семерка. Редки четные числительные. Кто знает, из скольких рек образуется Джетысу или Пяндж? В литературе можно встретить много вариантов ответа на такой вопрос, и ни одного убедительного. Какие четыре протоки дали основание назвать город Чарджоу? Именно какие и сколько впадин создают урочища Джеты –Сандык в Киргизистане или Еды – Адымлар в Туркменистане? Больше частью это праздные вопросы. Разве можно подсчитать тысячу родников в местности Минбулак, тем более тысячу птиц в тянь-шаньской долине Минкуш или тысячу кочующих диких козлов в горах Минтеке? Обычно такие количественные топонимы указывают на порядок величин: великое множество, обилие, некоторое число, несколько.Но иногда же количественный показатель точно определяет число объекта. Так, в Туркменских Каракумах известен колодец Екедже – «одинокий, единственный». Но если со временем рядом выроют второй, а название, как это часто бывает, сохранится прежнее, то оно превратится в обычный количественный топоним. Его семантика уже не будет соответствовать слову, а подскажет другую формулировку: какое – то малое число.
Географические названия Средней Азии и Казахстана в подавляющем большинстве имеют двух или трех элементарную структуру. Они состоят из двух-трех слов, даже и в том случае, когда нами воспринимается как одно слово. Такие названия, как Ташкент, Ашгабат, Самарканд, Ангрен, Ташауз, Нукус, Чимкент, Мургаб, в сущности двухэлементные, хотя в нашей практике считаются простыми. В этом отношении топонимика Средней Азии принципиально не отличается от топонимики других азиатских стран, в которых процесс образования географических названий в течение долгого их исторического развития происходил примерно однотипно на основах своих принципиальных положений: 1) сложность большинства топонимических образований, сочетание простых географических номенклатурных терминов между собой или с прилагательными, числительными, собственными именами и этнонимами. В таких случаях номенклатурный термин стоит на месте, последующем за прилагательным; 2) в основе топонимики лежат простейшие географические термины: гора, река, вода, селение, колодец, лес, пастбища и другие, подобные этим.
Приведем следующие простые примеры, иллюстрирующие эти положения:
Кара +тау = черные (путынные) горы
Кул+яб = куль +аб = озеро+вода, озерный водоем
Майли+сай= масличный овраг; речка, долина с признаками нефтеносности.
Сары +су= желтая(муная) вода (река)
Сурх+об =красная вода, река
Кызыл+кая = корасная скала
Ак=Дарья= белая река
Орто +токой= серединный лес, тугай
Шор +су = Шур =аб = соленная вода
Чар+Чжоу = четыре потока, протока
Уч+курган = три кургана, холма, укрепления
Шиих+кую = колодец племени Шиих
Шоль+адыр = безводная, пустынная возвышенность
Коныр +жал = темная грива, гряда
Каска+кум = голые, незаросшие пески
Янги +базар= новый рынок, базар
Установление типичных моделей топонимов для отдельных географических объектов позволит построить названия в ряды, что даст возможность говорить о типичных, повторяющихся в ряду явлениях и понять исключения, обусловленные теми или иными причинами. Структурно- семантический анализ топонимии дает богатейший материал по установлению продуктивных аффиксов в образовании собственных имен. В тюркских топонимах часты –лы, -ли: Лайли, Камышли, Шагалы, Кендерлы; —,лык -лик: Ташлык, сазлык и т.д. Правда, в тюркской топонимии могут быть и безаффиксные модели: Гава-Сай, Каракыр, кичи – Арт, Темиртау.
Грамматическое оформление топонимов также требует детально изучения. В Средней Азии наиболее часть тип словосложения: Ашгабат, Майлису, Ташкент, Самарканд и им подобние. Но и словосочетание не редкая конструкция: Чирган – Акты – «место с зарослями облепихи», Арал – тегизи – Аральское море. В тюркских сложных топонимах определение стоит в первой позиции, а определяемое – во второй или третьей (Ката-Арык, Кичи –Таш-Сай), в таджикских и других ираноязычных позиции могут смещаться и от того или иного положения определения и определяемого меняется конструкция, но полностью сохраняется семантика (Оби-Гарм – «вода горячая», Сурх-Об – «краская вода», Оби_Аму – «река Аму», но Мург –Аб «луговая река» и т.д). Важный вопрос топонимического изучения Средней Азии заключается в сравнительном анализе речных терминов и собственных имен. Где искать корни тувинского кем – речного термина, в массовом количестве образующего гидромию Тувы? Видимо, в древнеиранских ком, какм. В Средней Азии немало аналогов: р.Пскем, сюда же относятся названия каналов в долине Зарафшана (Шофирком, Комияка, Камизар и т.д.).
Литература
1.Архангельский Н.П. Среднеазиатский вопросы географического терминологии и транскрипции. Ташкент: 1935.
2.Бартольд В.В. Работа по исторической географии. М.: 1965.
3.Вяткин Л.в. Материалы к исторической географии Самаркандского вилийата. « Справ. Кн. Самаркандской обл. за 1921 год».
4.Исаев Д. топонимика Северной Киргизии. Автореф.канд.филол.наук. Фрунзе, 1972.
5.Караев С. О чем рассказывают географические названия. Ташкент: 1970.
6.Кононов А.М. О семантике слов кара и ак в тюркской географической терминологии. Душанбе, 1954.
7.Койчубаев Е. Историко- этимологический анализ имени Пишкек. Алма-Ата., 1963.
8.Конкошпаев Г.К. Словарь казахских географических названий. Алма-Ата, 1963.
9.Ошанин Л.В.Антропологический состав населения Средней Азии и этногенез ее народов. Ереван: 1957-1959.
10.Севортян Э.В. пробные статьи к «Этимологическому словарю тюркских языков». М.: 1966.